Для декорирования новой студии ГТРК «Марий Эл» были использованы картины художника-этнофутуриста Юрия Таныгина. Адаптировал работы для телестудии его младший брат – сценограф Национального театра им. М. Шкетана Сергей Таныгин. Он создал интересный микс, переплетя мотивы и символику пяти работ старшего брата. 


ДЛЯ ДЕКОРИРОВАНИЯ НОВОЙ СТУДИИ ГТРК «МАРИЙ ЭЛ» БЫЛИ ИСПОЛЬЗОВАНЫ КАРТИНЫ ХУДОЖНИКА-ЭТНОФУТУРИСТА ЮРИЯ ТАНЫГИНА

Адаптировал работы для телестудии его младший брат – сценограф Национального театра им. М. Шкетана Сергей Таныгин. Он создал интересный микс, переплетя мотивы и символику пяти работ старшего брата.

Уже много лет Юрий Иванович Таныгин живет в далеком Ханты-Мансийском округе, однако он никогда не забывает родную Республику Марий Эл и считает себя марийским художником.

«Й» удалось побеседовать с ним о его работах, новой студии и о том, как развивается направление этнофутуризма в настоящее время.

– Юрий Иванович, расскажите о создании студии.

– Летом во время моего отпуска мне позвонила Мария Альбертовна Митьшева – директор ГТРК «Марий Эл» – и предложила на основе моих работ оформить новую студию, где речь будет идти о культуре народов, проживающих на территории Марий Эл. И сразу же из ее разговора я понял, что мои работы ей очень нравятся, что к моему творчеству она относится с особым трепетом, и ее оптимистическое настроение вдохновило меня оформить студию. Пересмотрели разные мои живописные работы и остановились на пяти, подходящих по смыслу и содержанию для этой студии. Так как работы были написаны в одном временном отрезке, они быстро «нашли», дополнили друг друга. Это картины «На женитьбу», «Утро Башкирии», «Венец Мироздания», «Колыбельная», «Формула встреч». Каждая из этих работ живет в своей первооснове реальной жизнью, некоторые из них родились из воспоминаний далекого сказочного детства, которое я провел в деревне Маска-Родо Советского района. Сегодня все эти работы, за исключением одной – «Венца Мироздания», экспонируются в Республиканском музее изобразительных искусств в Йошкар-Оле.

– Вашему брату, главному художнику Театра им. Шкетана Сергею Таныгину, пришлось адаптировать эти картины для студии…

– Да, мой младший брат – сценограф – из пяти моих живописных работ начал создавать одну единую цельную композицию. Было множество эскизов, учитывались мнения сотрудников телевидения, в ходе работы сложился единый творческий союз, и в итоге, на мой взгляд, получилась очень интересная, экспериментальная, «живая» телесценография.

– А вы сами видели студию? Считаете ли вы, что она вдохнула новую жизнь в ваши работы?

– Студию видел только на фотографиях. Но в такой интерпретации я совершенно по-новому вижу свои работы, они живут яркой, наполненной солнечным светом жизнью, дополняют друг друга, «передвигаются». Вот птицы появились и исчезли, огненный олень примчался и замер с весточкой из детства. Совсем рядом в воздухе витают первичные яйцевидные формы Мироздания. Весь этот Мир вне Времени, на что указывают старинные часы без стрелок, весь этот спектакль хрупкой, драгоценной жизни с обеих сторон закрывается занавесом, напоминающим нам традиционное марийское полотенце, освещенное с одной стороны утренними лучами солнца, а с другой стороны – последними холодными лучами светила. Всему есть начало и конец, как и телепередачам. 

Возможно, в дальнейшем последует продолжение оформления данной телестудии, то есть отдельные элементы интерьера могут быть каким-то образом «подтянуты» к основной идее композиции.

– Ваши работы наполнены различными символами. А какие еще символы в них были использованы?

– Например, «Венец Мироздания» – работа многоплановая. Во-первых, она глубоко личностная, я писал ее в 1994 году, когда мне было присвоено звание лауреата Государственной молодежной премии имени Олыка Ипая. Тогда мне был 31 год, потому не случайно яйцо как символ Мироздания охвачено в нижней части ореолом из 31 лепестка Земного цветка, которые тянутся к таким же семи лепесткам космического происхождения. То есть Мир в поиске, в познании Земного и Космического начала, как и все люди, как и я. Во-вторых, яйцо – это символ Мироздания, начало всех начал.

А вот картина «Колыбельная» – это воспоминание о красивом детстве, где с примитивных деревенских ковриков на нашу реальную жизнь «спускается» златорогий олень послушать колыбельную песню бабушки, раскачивающую в деревенской люльке младенца. Это наш красивый зеленый мир, где все живут вместе – и люди, и сказочные животные, и птицы, только за нашим земным зеленым домом из окна виднеется холодный, неизвестный нам Космос, но и в нем светится единственная Звезда надежды…

– Что для вас означает термин «этнофутуризм» и почему вам близко именно это направление?

– Этнофутуризм, если рассматривать в пределах марийского пространства, то лично для меня это, прежде всего, Марийская Душа, которая радуется, которая плачет вместе со своим народом. Душа, не вытравленная современным глобализмом. И Душа художника, осторожно «выходящая» на поверхность холста к зрителю, показывающая традиции, обычаи, быт того или иного народа, в частности, мы говорим о марийском начале, при этом выраженная современным языком искусства. В конце 80 – начале 90-х годов, когда я по-настоящему начал чувствовать сердцебиение, пульс своего народа, у меня начали появляться мои первые работы, связанные, прежде всего, с воспоминаниями о детстве, проведенном в марийской деревне. Я как бы с чистого листа, по крупицам начал перебирать в памяти фрагменты марийских деревенских праздников, вспоминать очень яркие марийские свадьбы, марийские посиделки, где женщины занимались вышивкой, вечерние напевы под гармошку и т. д., и все эти впечатления я старался «выложить» на холст. Тогда я и не думал, в каких рамках, направлениях искусства окажутся мои работы, я писал, как чувствовал, то есть я не выбирал для себя именно этнофутуризм и пошел по его пути, скорее, этнофутуризм незаметно, красиво «пришел» ко мне, и я с благодарностью его принял.

– В свое время это направление произвело бум в мире искусства. А как оно развивается сейчас?

– Да, действительно, в свое время это направление произвело бум, мне посчастливилось пережить это удивительное время в начале 90-х годов, когда традиции, язык, культура марийского народа «задышали» в полную силу. Этнофутуризм развивается, особенно в финно-угорских регионах. В России проходят различные этнофутуристические фестивали. Один из самых известных – фестиваль КАМВА в Пермском крае. Пока в силу разных обстоятельств мне не удалось поучаствовать в нем, хотя я получал приглашение от организаторов. Думаю, что в ближайшее время мне посчастливится быть в кругу коллег художников-этнофутуристов из разных регионов России.

– Появляются ли новые художники-этнофутуристы, молодое поколение?

– Каждый отрезок времени дает своих художников-этнофутуристов. На данном этапе могу назвать Сергея Бушкова. Очень внимательно слежу за его творчеством, желаю ему творческих успехов, уверенности, тем более за его спиной уже сложилась пусть немногочисленная, но очень интересная плеяда марийских художников-этнофутуристов.

– Над чем вы сейчас работаете?

– В настоящее время, живя в Ханты-Мансийском округе – Югре, пишу вариации живописных работ, написанных еще в своей родной Республике Марий Эл, в 90-х годах прошлого века. Таким образом, теперь уже через свои работы я возвращаюсь в те не такие уж и далекие годы творчества. Родина дороже всего, возврат неизбежен!

Беседовала Ирина СУВОРОВА

от admin