– Анюта, привет! – Маша недели две не звонила подруге и уже изрядно соскучилась. – Прости, не было никакой возможности с тобой пообщаться. У мамы все-таки инсульт. Она только-только начала восстанавливаться. Я все время проводила в больнице. Домой приходила буквально часа на два, чтобы поспать. Какие у тебя новости? Все хорошо?
– Нет, Машунь, не все хорошо, – вдруг разревелась Аня. – Ты когда приедешь из своего Дивногорска?
– Дальнегорска, – машинально поправила Маша. – А что случилось? Ты чего ревешь?
– Маш, – всхлипывала подружка. – Меня Коля бро-о-о-сил! Приезжай скорее!
– Фу! Анка, ты меня так напугала! Я уж думала, умер кто-то. А Коля он и есть Коля. Рано или поздно это должно было случиться. Он же, блин, у тебя всю жизнь в поиске.
– Все равно обидно-о-о-о, – ныла Анюта.– У меня внутри все жжет, я плачу который день. Маш, 30 лет жизни! Он говорит, что я старая. У него какая-то Жанулька появилась.
– Женулька?! – возмутилась Маша. – Он что – двоеженец?
– Да нет, Жанулька – это Жанна, – вздохнула подруга на том конце провода. – Он ее так зовет. А меня он, знаешь, как зовет? Не знаешь? Мать. «Мать, подай», «мать, принеси», «мать, отстань»! Вот так и зовет, как будто у меня вообще нет имени. Или я его потеряла.
– Так! – строго сказала Маша. – Не реви! И запомни: тебя нельзя бросить, можно только потерять. Это не ты имя потеряла, это Коля тебя потерял. Он поймет рано или поздно, а тебе уже никакого Коли будет не надо. Потому что мужа твоего обронишь по дороге и не сразу спохватишься: не самая нужная вещь. Я скоро приеду, а ты слезы вытри, сделай макияж и иди в книжный магазин.
– В какой магазин? – удивленная Анна перестала плакать.
– В книжный! Купишь там книгу «Куриный бульон для души». И читай пока. Очень полезная книженция. Научишься грамотно расставаться с мужчиной. Без ущерба для своего здоровья.
Через неделю Маша пила с Анной чай на ее кухне. Та рассказывала подруге, как они с Николаем делят нажитое имущество.
– И ведь знаешь, Машунь, – с удивлением говорила Анна, – мне ничего не жалко. Ну, в самом деле, он же имеет право взять то, что ему принадлежит.
– Машину, например? – строго спросила Мария.
– Да машину-то само собой, – махнула рукой Аня. – Я ж на ней не езжу. И никогда не буду ездить.
– А детям отдать? – поинтересовалась подруга.
– Ты же знаешь, что у обеих наших девчонок есть машины. Чего жалеть-то? – пожала плечами Анна. – Пусть ездит. Вот иконы он взял. Так это ж иконки его мамы и бабушки. Стол свой дубовый увез. Ему, знаешь, сколько лет? Еще деда-профессора вещь. Часы старинные. Ну, нравится ему гири поднимать, и как они звенят: бум, бум! А мне квартиру и сад оставил. Коля же не садовод ни разу! Все равно мне приходилось лазить по грядкам.
– Ой, благодетель! – воскликнула с сарказмом Маша.
– Маш, ну что ты так не любишь Колю? Он ведь и правда для меня многое сделал.
– О! Узнаю «Куриный бульон»! – рассмеялась Маша.
– Вот-вот. Спасибо тебе. Такая классная книга! Я как прочитала рассказ этой Джен, от которой муж ушел к молодой женщине после 34 лет совместной жизни, так на душе стало спокойно и благостно. Нет, случается иногда всплакнуть. Но как-то по-другому. Иногда чужой опыт полезен. Села я за стол, взяла листок бумаги и на нем написала, что конкретно отдаю Коле из вещей, а что себе оставляю. Человек за 30 лет приобрел много того, что сердцу дорого.
Надо с этим считаться. А потом взяла еще один листочек и на нем написала заголовок: «Чего не хочу оставлять». И перечислила: «Обиду. Злость. Ревность. Слезы. Желание мстить. Надежду на возвращение мужа». А потом еще взяла листочек, и еще листочек, и еще… Потому что под заголовком «Что хочу взять с собой» оказалось так много!
– Интересненько! Ты что – каждую ложку-вилку в список вносила? – рассмеялась Мария.
– Да ладно, Маш, ты же этот «Бульон» читала. Знаешь, что я не о материальном говорю.
– Есть что вспомнить хорошего? – серьезно спросила подруга.
– Есть, – мечтательная улыбка появилась на Анином лице. – Знаешь, так много всего. Вот, например, когда Светка родилась, он договорился со строителями и приехал к роддому с люлькой, поднялся в ней на третий этаж с охапкой сирени. Соседки по палате обалдели! Правда, врачи потом ругались. А помнишь, я болела серьезно?
– Это когда у тебя нашли опухоль в груди?
– Ну, да. Я же была не крещеная. Мне так захотелось покреститься: вдруг, думаю, умру! А тут ввели какое-то дурацкое правило, что надо до крещения лекции слушать в церкви. Мне до учебы, что ли? Коля тогда поехал в село, договорился там с батюшкой, чтоб без всякой учебы, и повез меня туда зимой на крещение. Укутал всю тепло, чтоб не замерзла, и все переживал, как в церкви я буду стоять в одной сорочке. А потом крестик мне подарил красивый. А как он меня учил плавать! Я панически боюсь воды – чуть однажды не утонула в Волге. Так он повез меня в Турцию, там терпеливо и настойчиво учил держаться на воде. Теперь я плаваю немножко. А знаешь, сколько было тихих вечеров, когда он работает на компьютере, а я сижу рядышком и вяжу.
– Ага! Работает! Да он у тебя в «Танки» играл, а не работал. Сама же говорила, что из дома не вытащишь погулять. Сплошные «танчики»!
– Ну да… А когда у нас собака под машину попала, он ее в свою куртку завернул и почти бегом бежал в ветеринарную клинику. Он же добрый!
– Добрый, – усмехнулась Мария. – Ты по грядкам ползаешь, а он в гамаке отдыхает. Ты ремонтом занимаешься, а он в санаторий едет на юг. Один.
– Так ведомственная же путевка! И потом – ему от нас хотелось отдохнуть. Мы от него отдыхали. Он нам подарки привозил.
– А кроме подарков-то что он еще привез тебе однажды? – прищурилась Маша. – Ты от этого «подарка» сколько лечилась?
– Маш, не порти мне настроение. Я о хорошем хочу помнить. Мы с ним за грибами ездили осенью. Именно осенью, а не летом. Такая красота в лесу!
Листья разноцветные падают… Грибов наберем, на полянке посидим, чаю из термоса попьем. Коля такой вкусный чай с травами заваривал!
– Вот-вот, – неодобрительно покивала головой Маша. – Потом ты до поздней ночи грибы обрабатываешь и злишься: зачем так много набрали? А он спит в это время. Эгоист!
– Так все мужики, Машка, эгоисты. Один больше, другой меньше. Ой, а мы еще на Кипре на ослике катались. Знаешь, как моего ослика звали? Ален Делон.
Правда-правда! А однажды Коля меня брал с собой на рыбалку на Волгу. И уху сам варил. В жизни такой вкуснятины не едала. Видишь, Маш, сколько хорошего вспоминается? Вот я все это полночи писала, писала… И про уху, и про болезни, и про рождение детей, и про свидания, и про картошку на костре, и про яблоню, которую он посадил прошлой осенью, и про вечерний чай вдвоем… Да про все, Маш, писала. И это все со мной останется. А у этой Жанульки вряд ли будет 30 таких лет, как у меня с Колей. Может, он проживет еще 30 лет, но это будут совсем другие годы. Да, Маш?
– Ань, – Мария задумчиво смотрела на подругу, – я тобой горжусь. Дурак твой Коля. Потерять такую женщину, которая даже в ситуации, когда ее предали, не кидает камня вслед – это надо быть дураком. А вообще-то правильно. Лучше такой багаж брать в новую жизнь, чем обиду и злость. У тебя ведь, Ань, новая жизнь начинается. И не факт, что она будет хуже.
В дверь позвонили, и Анна выпорхнула из кухни в коридор со словами:
– Может, Коля?
Маша с грустной улыбкой смотрела вслед подруге.
Автор: Ольга БИРЮЧЕВА.
Фото: Karolina Grabowska с сайта pexels.com.