Сегодня призывы топить врагов народа в собственной крови или отмена итогов переписи, которые не устраивали руководство, кажутся преувеличенной жестокостью или абсурдом. Но не так уж давно, в 1937 году, в Йошкар-Оле это было привычной реальностью. Подробнее в нашем материале. На фото: здание, в котором в 1923 – 1937 годах находилось местное управление ОГПУ – НКВД.
Этот год в памяти нашего народа так же нестираем, как 1917-й и 1941-1945-й годы. Более контрастного и спорного, состоящего из света и мрака, в отечественной истории, пожалуй, и не упомнить.
На одном полюсе – герои-летчики, герои-полярники, стахановцы, интербригадовцы, защищающие от фашистов Испанию, на другом – собрания граждан, гневно клеймящие «врагов народа», и жуткие газетные заголовки: «Собакам – собачья смерть!», «Утопим врагов народа в их собственной крови!», «До конца разоблачить и выкорчевать буржуазно-националистические элементы».
На одном полюсе – радостные песни «Широка страна моя родная» и зажигательные «Рио-Рита», «Цветущий май» и «Брызги шампанского», на другом – горе тех, кто потерял мужа, сына, отца, брата, и липкий страх ареста вместе с недоверием к окружающим, способным донести в «органы» на тебя как на «вредителя» или «врага народа».
Тридцать седьмой в Йошкар-Оле – это первые школьные новогодние елки, снижение цен в магазинах, всевозможные булочки, сдоба, сушки и пирожные в продаже и на заказ, это колхозная ярмарка, широкий выбор крымских вин, различные спортивные соревнования, включая областную колхозную Спартакиаду, состязания лыжников и конькобежцев, это соревнования шахматистов и шашистов, полеты авиамоделей. И, конечно, в радостные тона все окрашивала жизнеутверждающая музыка Дунаевского и братьев Покрасс.
Йошкар-Ола активно строилась тогда. Строили удобные жилые дома на Советской, получившие в народе прозвище «сталинки», ударными темпами, но все же, по мнению самих горожан, недостаточными, городской водопровод. Готовились строить стадион. Спешили достроить Дом Советов. Старое здание Облисполкома на Советской улице приспособили под Дом пионеров с его множеством кружков. Открыли новый магазин «Оптика-хирургия». Намечен к строительству был Дом печати (так, к сожалению, и не построенный). А здание республиканского музея на улице Пушкина впоследствии досталось Республиканской библиотеке. Появилась городская станция «скорой помощи» со своим авто.
Сам Пушкин в феврале 1937 года стал центром общественной жизни. Каждая организация, каждая школа и каждое предприятие и колхоз должны были принять непосредственное участие в пушкинском юбилее – организовать читки произведений поэта, провести вечер или торжественное заседание. К 100-летию гибели Пушкина задействовано было все. Спектакли, кинофильмы, выставки картин, музейные экспозиции, памятники и миллионные тиражи книг и плакатов.
Вторая половина 1937-го прошла под знаком предвыборной кампании в Верховный двухпалатный Совет 1-го созыва. Под кальку сталинской Конституции приняли первую Конституцию Марийской АССР. И все это подавалось как праздник. Праздниками были не только выборы и пушкинские дни, но и День авиации, и 1 сентября – начало учебного года, и 24 июня – окончание школьных занятий учебного года.
Праздниками были митинги и встречи с кандидатами в депутаты. 21 ноября на Юбилейной площади горожане слушали речь легендарного полярника О. Ю. Шмидта, которого в СССР знал каждый, включая дошкольников, игравших в «лагерь челюскинцев» или «лагерь Папанина на Северном полюсе».
Ощущение праздника не могло снять даже то, что кандидата в депутаты Председателя Маробисполкома Петра Ильича Андреева буквально за неделю до голосования 12 декабря объявили «врагом народа» и срочно заменили другим назначенным кандидатом. На результатах это не сказалось.
Почти стопроцентное одобрение и участие в голосовании.
Впрочем, если результаты были «не те», что требовались «сверху», их попросту отменяли, объясняя «вредительством». Так, например, произошло с Всесоюзной переписью 1937 года, проведенной в течение 16 часов – с 8 до 24 часов 6 января.
В 1937 году впервые введены фотокарточки на паспорта. Понятно, что это облегчало работу «органам», отмечавшим в декабре 1937 года 20-летие ВЧК – ОГПУ – НКВД. Газеты несколько дней подряд славили чекистов и их «железного наркома» Н.И. Ежова, о котором престарелый акын Джамбул, вскоре награжденный орденом Ленина, слагал стихи.
Получил свою награду и наш местный «Ежов» – А.И.Карачаров, за свое усердие удостоенный ордена «Знак Почета».
О количестве расстрелянных при участии этого орденоносца в печати не сообщалось, зато часто писали о судах над вредителями. Судили руководителей «Марторга», сотрудников «Заготзерна», четырех из которых приговорили к расстрелу. Обвинения были одни и те же – растраты и плохое ведение дела, которые подавались как вполне умышленное «вредительство». На воров и растратчиков направлялся гнев людей, которые постоянно сталкивались с неполадками в жизни и быту. Объяснить все худшее происками врагов для власти было выгоднее, нежели сознаться в органических пороках системы организации планирования и экономики.
В начале 1937 года марийские языковеды, собравшись на свою первую языковую конференцию, установили основные правила орфографии марийского языка, по которым продолжает жить марийская словесность. В том же году многие ее участники оказались репрессированными под ярлыком «буржуазных националистов», и 1937-й народ мари помнит навечно, лишившись своих сынов и дочерей, имена которых потом, спустя десятилетия, в историю вписали золотыми буквами как предмет национальной гордости. Именно 1937 год приходит на ум, когда читаешь или слышишь строки Вознесенского:
«Все прогрессы реакционны,
Если рушится человек».
Напомним, сайт газеты «Йошкар-Ола» рассказывал, как горожан заманивали на киномассовку буфетом, а Олык Ипай читал стихи, посвященные займу, о том, как столицу Марийского края назвали «Чудом на Кокшаге», в центре открыли зверинец, а жрецов-картов высылали за пределы малой родины, а также о том, почему банные дни поделили на «мужские» и «женские», а бизнесменов ждали 10 лет концлагеря.
Фото с сайта 12alliance.ru.